ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
РЕЧИ ЗАРАТУСТРЫ
О кафедрах добродетели
Заратустре хвалили одного мудреца, который умел хорошо говорить
о сне и о добродетели; за это его высоко чтили и награждали, и
юноши садились перед кафедрой его. К нему пошел Заратустра и вместе
с юношами сел перед кафедрой его. И так говорил мудрец: Честь
и стыд перед сном! Это первое! И избегайте встречи с теми, кто
плохо спит и бодрствует ночью! Стыдлив и вор в присутствии сна:
потихоньку крадется он в ночи. Но нет стыда у ночного сторожа:
не стыдясь, трубит он в свой рог. Уметь спать -- не пустяшное
дело: чтобы хорошо спать, надо бодрствовать в течение целого дня.
Десять раз должен ты днем преодолеть самого себя: это даст хорошую
усталость, это мак души.
Десять раз должен ты мириться с самим собою: ибо преодоление есть
обида, и дурно спит непомирившийся.
Десять истин должен найти ты в течение дня: иначе ты будешь и
ночью искать истины и твоя душа останется голодной.
Десять раз должен ты смеяться в течение дня и быть веселым: иначе
будет тебя ночью беспокоить желудок, этот отец скорби.
Немногие знают это; но надо обладать всеми добродетелями, чтобы
спать хорошо. Не дал ли я ложного свидетельства? Не нарушил ли
я супружеской верности? Не позволил ли я себе пожелать рабыни
ближнего моего? Все это мешало бы хорошему сну.
И даже при существовании всех добродетелей надо еще понимать одно:
уметь вовремя послать спать все добродетели.
Чтобы не ссорились между собой эти милые бабенки! И на твоей спине,
несчастный!
Живи в мире с Богом и соседом: этого требует хороший сон.
И живи также в мире с соседским чертом! Иначе ночью он будет посещать
тебя.
Чти начальство и повинуйся ему, даже хромому начальству!
Этого требует хороший сон. Разве моя вина, если власть любит ходить
на хромых ногах?
Тот, по-моему, лучший пастух, кто пасет своих овец на тучных лугах:
этого требует хороший сон.
Я не хочу ни больших почестей, ни больших сокровищ: то и другое
раздражает селезенку. Однако дурно спится без доброго имени и
малых сокровищ.
Малочисленное общество для меня предпочтительнее, чем злое; но
и оно должно приходить и уходить вовремя: этого требует хороший
сон.
Мне также очень нравятся нищие духом: они способствуют сну. Блаженны
они, особенно если всегда воздают им должное.
Так проходит день у добродетельного. Но когда наступает ночь,
я остерегаюсь, конечно, призывать сон! Он не хочет, чтобы его
призывали -- его, господина всех добродетелей!
Но я размышляю, что я сделал и о чем думал в течение дня.
Пережевывая, спрашиваю я себя терпеливо, как корова: каковы же
были твои десять преодолений?
И каковы были те десять примирений, десять истин и десять смехов,
которыми мое сердце радовало себя?
При таком обсуждении и взвешивании сорока мыслей на меня сразу
нападает сон, незваный, господин всех добродетелей.
Сон колотит меня по глазам -- и они тяжелеют. Сон касается уст
моих, и они остаются отверстыми.
Поистине, тихими шагами приходит он ко мне, лучший из воров, и
похищает у меня мысли: глупый стою я тогда, как эта кафедра.
Но недолго стою я так: затем я уже лежу.
-- Слушая эти речи мудреца, Заратустра смеялся в сердце своем:
ибо свет низошел на него. И так говорил он в сердце своем: Глупцом
кажется мне этот мудрец со своими сорока мыслями; но я верю, что
хорошо ему спится.
Счастлив уже и тот, кто живет вблизи этого мудреца! Такой сон
заразителен; даже сквозь толстую стену заразителен он.
Чары живут в самой его кафедре. И не напрасно сидели юноши перед
проповедником добродетели.
Его мудрость гласит: так бодрствовать, чтобы сон был спокойный.
И поистине, если бы жизнь не имела смысла и я должен был бы выбрать
бессмыслицу, то эта бессмыслица казалась бы мне
наиболее достойной избрания.
Теперь я понимаю ясно, чего некогда искали прежде всего, когда
искали учителей добродетели. Хорошего сна искали себе и увенчанной
маками добродетели!
Для всех этих прославленных мудрецов кафедры мудрость была сном
без сновидений: они не знали лучшего смысла жизни.
И теперь еще встречаются люди, похожие на этого проповедника добродетели,
не всегда, однако, такие же честные, но их время прошло. И не
долго стоять им, как уже будут они лежать.
Блаженны сонливые: ибо скоро станут они клевать носом. --
Так говорил Заратустра.